Форум »
Английская литература »
XIX век »
Чарльз Диккенс »
006_Рождественские повести
Это форум для студентов вуза.
Участие сторонних пользователей
не предусмотрено.
|
006_Рождественские повести - Страница 2 - Форум
|
006_Рождественские повести
| |
| readeralexey | Дата: Понедельник, 10.04.2023, 21:54 | Сообщение # 1 |
 Генерал-лейтенант
Группа: Администраторы
Сообщений: 575
Статус: Offline
| Определите жанр "Рождественской песни в прозе". Как вы думаете, почему состоявшийся романист Диккенс обратился к иному жанру?
Каковы культурные и литературные истоки и составляющие повести?
Сравните образ главного героя "Рождественской песне" с образами "агеласта" в комедиях Шекспира (Шейлок, Жак, Мальволио). В чем сходство и различия?
Сравните образ главного героя "Рождественской песне" с образами других литературных скупцов (Скупой рыцарь, Плюшкин, Гобсек...). В чем сходство и различия?
Сравните "Рождественскую песнь" с жанрами средневекового театра (миракль, моралите).
Какова природа и функция сверхъестественного в "Рождественской песне"?
Каков образ Рождества в "Рождественской песне" и в чем для Диккенса состоит суть и философия праздника?
В чем заключается для Диккенса основа единения людей?
Каково значение темы смерти в "Рождественской песне"?
Приведите примеры символов в "Рождественской песне в прозе".
Какое значение в повести имеет "сказ" и образ рассказчика?
Какова роль и значение юмора в "Песне"?
Насколько убедительна "Рождественская песнь" как произведение нравоучительное?
Насколько убедительна "Рождественская песнь" как произведение религиозное?
***
Прокомментируйте:
"По нашему мнению, подобные повести безнравственны. Из них прямо выходит то заключение, что человек изменяется к лучшему не вследствие каких-нибудь важных причин, определяющих его жизнь, а случайным образом, по поводу явления духов или устрашенный ночными грезами"("Отечественные записки", 1845 г., т. XXXVIII, отд. VI).
Who can listen to objections regarding such a book as this? It seems to me a national benefit, and to every man or woman who reads it a personal kindness. The last two people I heard speak of it were women; neither knew the other, or the author, and both said, by way of criticism, ‘God bless him!’ . . . As for Tiny Tim, there is a certain passage in the book regarding that young gentleman, about which a man should hardly venture to speak in print or in public, any more than he would of any other affections of his private heart. There is not a reader in England but that little creature will be a bond of union between the author and him; and he will say of Charles Dickens, as the woman just now, ‘GOD BLESS HIM!’ What a feeling is this for a writer to be able to inspire, and what a reward to reap! (William Thackeray. Review of A Christmas Carol in Fraser’s Magazine, 1844)
The curtains of his bed were drawn aside, I tell you, by a hand. Not the curtains at his feet, nor the curtains at his back, but those to which his face was addressed. The curtains of his bed were drawn aside; and Scrooge, starting up into a half-recumbent attitude, found himself face to face with the unearthly visitor who drew them: as close to it as I am now to you, and I am standing in the spirit at your elbow. (A Christmas Carol, stave 2)
Диккенс сумел перенести эти фольклорные, сказочные создания в более или менее реальную среду, сохранив самый характер, стиль их любви, бесплотной, трогательной сказочной любви среди мирской суеты большого города. Один только Диккенс сумел объединить друг с другом такие вещи, как лесные эльфы и мальтузианство, как гуманистическая фантастика и реальный мир денежных отношений. Своими "Рождественскими рассказами" Диккенс создал своеобразный жанр сказок о современном обществе. В них есть и Мальтус, и утилитаристы, и закон о бедных, и городской реалистический пейзаж. Но в них есть и эльфы, и гномы, и карлики, и привидения, и вещие сны. Политическая экономия и фольклор - вот, пожалуй, краткая формула диккенсовского художественного стиля в этих произведениях. (Т. Сильман. Диккенс.)
И как эти мрачные видения в упомянутых романах, в "Рождественской песни" такую же важную роль играет мирный и радостный фон. Повесть эта неровна, иногда слаба, но с начала и до конца в ней неуклонно звучит однообразный голос радости. Она едина, как сновидение. Ведь сон может начаться Страшным судом и кончиться чаепитием, но Суд будет обыденным, как чай, а чай — страшным, как Суд. События сменяют друг друга с безумной быстротой, но все остается прежним. "Рождественская песнь" — филантропический сон, радостный кошмар; сцены пестры, они мелькают, как рисунки в альбоме, но не меняется настрой души — дух буйного благодарения и тяги к человеческим лицам. Начало повествует о скупце и зимнем дне, но мрачности в нем нет. Диккенс начинает рассказ радостным кличем и колотит в нашу дверь, как подвыпивший уличный певец. Слог его весел и прост; снег и град у него щедростью своей противопоставлены Скруджу, туман подобен огромному чану пива. Скрудж первых страниц не хуже, чем в конце. Он черств от всей души, сварливость его граничит с юмором, а значит, человечна, он просто ворчливый старый холостяк, который, как подозреваю, всю жизнь тайком дарил на рождество индеек. Не так уж важно, правдоподобно ли его раскаяние, — прелесть и благодать повести не в сюжете. Очаг истинной радости освещает и согревает всех героев, и очаг этот — сердце Диккенса. Обратили рождественские видения старого Скруджа или не обратили — они, во всяком случае, обратили нас. Являлись ему или не являлись духи Прошлого, Настоящего и Будущего, он узрел те нездешние существа, благодаря которым слово "дух" не противоречит выражению "в добром духе". Все, что случилось с ним, рождено и пропитано тем, что забыли и даже отвергли современные писатели, хотя для добропорядочной жизни это так же естественно и доступно, как сон, — положительной, пылкой, полной радостью. Повесть поет от начала до конца, как поет счастливый человек по дороге домой, а когда петь не может, она, как счастливый и добрый человек, радостно вопит. С первых же бодрых фраз она поэтична и восторженна. Поистине, это — рождественская песнь, и ничто другое.
(Г. К. Честертон. "Чарльз Диккенс".)
|
| |
| |
| windelola | Дата: Воскресенье, 01.06.2025, 23:04 | Сообщение # 16 |
|
Лейтенант
Группа: Пользователи
Сообщений: 54
Статус: Offline
| Цитата The curtains of his bed were drawn aside, I tell you, by a hand. Not the curtains at his feet, nor the curtains at his back, but those to which his face was addressed. The curtains of his bed were drawn aside; and Scrooge, starting up into a half-recumbent attitude, found himself face to face with the unearthly visitor who drew them: as close to it as I am now to you, and I am standing in the spirit at your elbow. (A Christmas Carol, stave 2)
Когда я перечитывала текст повести (нужно было напомнить себе о каких-то деталях, чтобы перейти к ответу на вопросы), мне эти строчки показались очень интересным примером "слома четвертой стены" рассказчиком и вторжения в "личное пространство" читателя. "Indeed," -- ответила я мысленно рассказчику, -- "don't try and pretend that you are the one who determines this. It might be dangerous, I could hit you; so you better put yourself onto that chair of mine, the one near the desk, and continue". А, если серьезно, то приём неожиданный, если читатель не представляет себе рассказчика каждый раз иначе, каким-то определенным образом, и не имеет, кроме внутреннего голоса, на что опереться: фигура нарратора воплощается как бы по щелчку пальцев. Но это не единственный пример такого построения фразы, при котором повествователь обращается к читателю во втором лице; например, другие:
Цитата "Scrooge and he were partners for I don’t know how many years."
"Also how she had seen a countess and a lord some days before, and how the lord was much about as tall as Peter; at which Peter pulled up his collars so high that you couldn’t have seen his head if you had been there. "
"You wouldn’t believe how those two fellows went at it. They charged into the street with the shutters — one, two, three — had them up in their places — four, five, six — barred them and pinned them — seven, eight, nine — and came back before you could have got to twelve, panting like race-horses."
"You couldn’t have predicted, at any given time, what would have become of them next."
-- и пр. Таким образом рассказчик создает дополнительное эмоциональное напряжение и вовлечение читателя в наблюдение за сюжетом. К вопросу о том, какое значение в повести имеет "сказ" и образ рассказчика: голос нарратора достаточно самостоятелен. Герой-повествователь детально комментирует, что именно почувствовал Скрудж и почему он это понял именно таким образом, но в то же время немного "играет" с рамками "сказовости": он то периодически напоминает, что всё это история, которую читатель слышит со стороны, то погружает его сильнее в рассказ, как в цитате про standing in the spirit. Рассказчик как бы изначально, с монолога о doornail дает понять читателю, что он, с одной стороны, стремится к рациональной оценке происходящего, но с другой -- что не всегда эта рациональная оценка полезна, и иногда лучше положиться на традиции предыдущих поколений, в противном случае "the country is done with": он создает впечатление надежного и вместе с тем как бы по-житейски мудрого повествователя, и сохраняется таким до конца. Кое-что он всё же не слышит и не передаёт читателям; например, что шепчет Скрудж на ухо сборщику в пользу бедных. Однако он тщательно описывает реакцию этого человека. Может быть, отчасти поэтому автор и предлагает такую номинацию ("рождественская песнь"): голос в ней принадлежит одному герою, при этом само произведение точно славит Рождество как праздник, в который чудесно меняются порой даже самые, казалось бы, закоснелые люди. Мне кажется, оно также о том, что, пока мы живы, в наших руках -- все инструменты для произведения этих перемен в любой момент, и их нужно только увидеть и пустить в ход, сбросив мешающие цепи каких-то вредных стереотипов.
++++
Сообщение отредактировал windelola - Воскресенье, 01.06.2025, 23:05 |
| |
| |
|
|
