Обращение к творчеству Энн Бронте, действительно, весьма своевременно и актуально, поскольку оно очень мало изучено, особенно в сравнении с наследием ее великих сестер. Однако повышение интереса к ее романам в последние годы продиктовано, как можно предположить, прежде всего их гендерной проблематикой. Не обойдена вниманием эта проблематика и в обсуждаемой работе, хотя в названии заявлен преимущественно нарратологический интерес. Конечно, такое расширение темы, имевшее место в работе и затронувшее также жанровую и биографическую проблематику, — относится к ее достоинствам и, по-видимому, неизбежно, вследствие неразрывной связи содержательных задач и средств их решения.
Выбранный для анализа роман Энн Бронте очень интересен со всех упомянутых, а также еще и с рецептивной точки зрения. Повествователями в нем выступают и автор романа Энн Бронте (ее «повествование» — это сам роман), и персонажи. Последние являются повествователями от первого лица, причем это и мужчина (письма Гилберта Мэркема к другу, адресат — другой мужчина) и женщина (дневник Хелен, адресат, по-видимому, — сам автор дневника (и здесь возникает вопрос, кому и зачем пишутся дневники) и, по ходу действия — Мэркем, которому героиня дает свой дневник для прочтения, причем Мэркем, в свою очередь, почти дословно переписывает его для своего друга теперь уже в формате писем).
Вынесенный в название вопрос о «функциях повествования» задается в работе, во-первых, по отношению к двум центральным персонажам. С какой целью Мэркем пишет письма другу, а Хелен ведет дневник? Каковы социальные, психологические и моральные функции этого продолжительного письменного труда? Работа содержит ряд интересных замечаний на эту тему.
Во-вторых, вопрос о «стратегиях и функциях повествования» уместен и по отношению к автору, Энн Бронте. Для чего она избрала такую сложную (многоуровневую, «рамочную», «телескопическую») структуру повествования? Каково соотношение в ней письменной и устной речи (ведь в письмах Мэркема и дневнике Хелен встречаются обширные пассажи, передающие устную речь)? Эти вопросы о «стратегиях» выводят к «функциям», связанным с гендерной проблематикой в викторианскую эпоху. Для чего было женщине-автору, пишущему, как известно, под мужским псевдонимом, изображать романтические отношения мужчины и женщины через призму мужского восприятия в письмах Мэркема? И насколько это удалось? Возможно ли провести параллели между протагонистом романа Хелен и автором Энн Бронте как двумя «пишущими» викторианскими женщинами с точки зрения целей и функций их повествований? И как в эту картину встраивается «мужская» часть романа? Отличаются ли как-то тексты «мужской» и «женской» письменной речи по построению, точке зрения, художественным приемам (ирония, пародия, речевая игра)?
Таковы некоторые вопросы, которые провоцирует роман Энн Бронте и на которые даются ответы в дипломной работе Нины Дмитриевны Шарутиной. Работу отличает научный стиль изложения, четкая структурированность, уверенное владение материалом, что позволяет дать ей положительную оценку.
