Работа Ольги Евгеньевны Гордоновой о романе Джека Лондона написана ясным языком, хорошо структурирована, свидетельствует о любви к исследуемому автору и интересе к теме.
Во «Введении» автор обозначает место Джека Лондона в литературном и культурном контексте его эпохи, пишет об особенностях его творческой личности, периодах творчества, определяет задачи работы, ее теоретико-методологическую базу. Недостатком данного раздела можно считать отсутствие обзора литературы по теме исследования, а также использование таких проблематичных терминов как «критический реализм» без соответствующих комментариев. На протяжении работы чувствуется и некоторая зависимость автора от политизированного дискурса ушедшей эпохи (выражения вроде «захватническая политика США» (3), «империалистическая Америка» (12), «дух раболепства перед хозяевами жизни» (11), «косная буржуазная среда» (32), «прислужники капитала» (53) и т.д.). Отчасти это оправданно при разговоре о социальном романе Джека Лондона, но все же такая риторика диктует упрощенный взгляд на жизнь и литературу и не адекватна психологической глубине романа Лондона, питаемой богатой традицией изображения судьбы художника в мире, о чем автор справедливо пишет в первой главе.
Первая глава описывает различные нити культурной традиции, ведущие к роману «Мартин Иден» и, так сказать, переплетающиеся в нем. Это и повествования о творческой личности начиная со Средневековья, и тематически близкие к роману произведения самого Лондона, и современные разновидности романа — объекты творческой полемики писателя. Здесь есть ряд интересных наблюдений, выпукло изображающих неповторимое место романа Лондона в контексте традиции. Смущает в этом разделе абсолютное преобладание ссылок на одно исследование, докторскую диссертацию Н. С. Бочкаревой, некоторые положения которой усваиваются автором, как кажется, не вполне критично. Так, характер любви в автобиографических сочинениях блаженного Августина и Пьера Абеляра слишком различен, чтобы их типологически объединять, как это делается в работе (13). Довольно странно звучит следующий отрывок, наличие которого в работе, надеемся, объясняется исключительно некритическим заимствованием: «Структура образа героя в “Мартине Идене” определяется триединой природой человека, отраженной в христианской концепции (Бог Отец, Сын и Святой Дух) и в гегелевском учении: бытие, душа, дух» (26). Дальнейшее приложение этой весьма неортодоксальной триадологической концепции к роману порождает уже совсем экстравагантные формулировки, например: «Три формы бытия героя определяют три формы времени в романе. <…> Третья форма времени – это время вечное, соединяющее прошлое с настоящим и будущее время, обращенное к бессмертию и вбирающее в себя все пространство культуры». «Вечное время» — это явное противоречие в определении, как и выражение «хронотоп вечности», которое встречается ниже (66). В первой же главе далее читаем: «Только в пространстве культуры герой через свои произведения приобщается к вечности, обретает бессмертие» (26-27). В научной работе, особенно написанной в нашем вузе, хотелось бы видеть более глубокое представление о вечности и бессмертии.
Впрочем, эти пассажи не способны разрушить общее благоприятное впечатление от весьма содержательной первой главы.
Смысловые узлы, выделенные в многовековой традиции повествований о художнике, задают структуру второй главы, где в семи тематических разделах обсуждается роман «Мартин Иден». Здесь автор демонстрирует глубокую погруженность в свой материал, что иногда порождает замену анализа романа беллетризированным изложением его содержания. Впрочем, владение материалом проявляется в этой главе как в имеющихся здесь элементах анализа текста (в том числе последовательно проводимого биографического), так и в самом выделении в романе тематических линий, задающих деление этой главы на разделы.
В работе присутствуют элементы не только литературоведческого анализа, но и острой литературной критики, направленной на разбираемый роман. Так, в четвертом разделе читаем: «Есть некоторое преувеличение и крайний романтизм в том, что Лондон ставит своего героя, как какого-то Сизифа, заведомо выше всех, кто его окружает. Как будто бы не нашлось ему достойного оппонента среди всех этих Морзов, Бэтлеров, Блоунтов, Хэпгудов» (52). В последнем разделе главы с несколько загадочным названием «Провиденциальный смысл романа» обсуждается интересная полемика Джека Лондона с читателями, порожденная рецепцией романа. Из этой полемики автор работы делает вывод о «неудаче Джека Лондона донести до читателей и критиков подлинную идею своего произведения» (64). Все это свидетельствует о живом интересе автора к исследуемой теме и творчеству Лондона в целом, которым О. Е. Гордонова занимается не первый год.
К формальным недостаткам дипломной работы можно отнести неровности стиля, который не всегда является академическим. Он то опускается до разговорного («сболтнуть» (29), «к слову» (29, 56), «всякий вздор», (48), «признаться» как вводное слово, 61), то уклоняется в публицистический, то поднимается до художественно-возвышенного, обнаруживая влияние насыщенного слога разбираемого романа. Есть некоторые замечания и к оформлению работы.
Тем не менее, все указанные недостатки существенно не меняют благоприятного впечатления от работы, которая является законченным исследованием, отвечает квалификационным требованиям и заслуживает, по моему мнению, отличной оценки.
