“Художник-варвар”
(письмо в редакцию)
Художник-варвар кистью сонной
Картину гения чернит.
И свой рисунок беззаконный
Над ней бессмысленно чертит.
А.С. Пушкин. "Возрождение"
|
Я с детства люблю Боровск. Поэтому статья в “Известиях” (“100 картин размером с город”, 10.02.2006), пестрящая именем этого замечательного старинного городка, сразу привлекла внимание. Статья снабжена фотографиями со “знакомыми до слез” храмами этого города. Только не настоящими, а нарисованными на стенах домов.
Оказывается, теперь существует два Боровска в одной географической точке Калужской области. Один – настоящий, основанный ранее XIII века, красиво расположенный на холмах над излучинами реки Протвы, со множеством храмов, сохранивший свой патриархальный облик, застройку купеческими домами. Но сегодня в этом городе, неповторимый облик и уют которого складывался веками, возник другой город, двойник.
Каков он? Цитирую “Известия”: “Девочка, идущая по трубе газопровода, старушка с ведром возле водосточной трубы, голый мальчик, который стучится в запертую дверь, мужик с гигантским огурцом в руках, старичок в окошке, читающий газету “Таймс”, Циолковский, сидящий на скамейке, протопоп Аввакум, призывающий покаяться всех мимоидущих, – все они жители “параллельного” Боровска”.
В числе новых обитателей – и адмирал Синявин, и император Наполеон, а также мэр Москвы Ю. Лужков и областной губернатор А. Артамонов. В городской гостинице, если верить нарисованной на ее стене мемориальной доске, останавливался Козьма Прутков.
Создатель этого фантастического “параллельного” города В.А. Овчинников – наверное, талантливый художник. Но то, что он делает, можно назвать разрушением Боровска настоящего.
Почему?
Во-первых, архитекторы позапрошлого века совсем не рассчитывали, что на стенах проектируемых ими зданий появятся живописные изображения. Они “вписывали” свои дома в определенное городское пространство, рассчитывали объемы, определенным образом сочетали глухие плоскости и проемы окон, создавали пространственно-визуальный “ритм” города. И вдруг в это осмысленное, гармоничное архитектурное пространство дерзко врывается другое, “взламывает” его, “прорубает” стены с помощью линейной перспективы, создает иллюзию нового пространства, размещает в нем архитектурные и другие объекты. Тем самым искажается реальное пространство города, разрушается его уникальный исторический облик.
Во-вторых, Овчинников рисует на Боровске Боровск. Вот настоящий храм Благовещения. А вот его двойник, “размером с город”. У прохожих начинает двоиться в глазах. И возникает вопрос: а что, настоящего храма нам мало? Разве недостаточна, незаметна его красота, что ее нужно дублировать? Или, может быть, наоборот, она слишком значительна, и ее требуется измельчить, раздробить, как в осколках разбитого зеркала? Ведь, желает он того или нет, Овчинников создает карикатуру, пародию на город.
Ибо, в-третьих, это, действительно, город-фантасмагория, город-фарс. “Голый мальчик, мужик с гигантским огурцом, старичок с “Таймс”, Циолковский, Аввакум, Козьма Прутков, Наполеон…” Эта пестрая толпа симулякров создает в старинном русском городе бесшабашную атмосферу постмодернистского абсурда. В.А. Овчинников – по духу художник “современный”. А современному художнику, как известно, “все позволено”. (Как выразился о В. Овчинникове мэр Боровска С. Зеленов, “он человек творческий и ни за что ответственности не несет”). Жизнь – это игра, иллюзия, абсурд. Поэтому все является предметом иронии, пародирования, произвольных и безответственных манипуляций, безграничного эксперимента.
Но те, кто в свое время строил боровские храмы и дома, революционерами и авангардистами не были. Для них жизнь являлась серьезным и ответственным делом. Это и породило красоту города: его создатели знали, что такое “святыня” и “гармония”, “закон” и “порядок”.
Отсюда понятно, сколь беспочвенным, чужеродным для Боровска является творчество Овчинникова. То, что он делает с Боровском - великая пошлость и безвкусица. Живой реализм старинного города несовместим с морочащими иллюзиями постмодернистского “зазеркалья”, в котором “небо под ногами”. Русский город – сакральное пространство. Овчинников поднял руку на святое.
Таким путем художник, как сказано в статье, “прославился”. Но, к сожалению, слава эта напоминает геростратову.
Как ни странно, авторы статьи в “Известиях” поддерживают самодеятельного художника в его затянувшемся “перформансе” - конфликте с городскими властями и общественностью. Аргументы статьи “за” творчество Овчинникова весьма конкретны: “туристы приезжают автобусами”, в результате чего директор городской гостиницы “купил себе новую “Тойоту” RAV4. Кроме того, вполне реальна перспектива превратить Боровск в “нормальный туристический центр”, с продажей матрешек и катаньем на лошадях.
Из статьи явствует, что только благодаря Овчинникову “город стал одним из самых привлекательных туристических мест Центральной России”. Всякий, кто знает о Боровске не понаслышке, поймет нелепость такого утверждения. Боровск был очень привлекателен и до того, как в нем поселился В. Овчинников. И приезжали в него “автобусами” всегда - не только туристы (отечественные и иностранные), но и художники, писатели, историки.
Только привлекал их тогда город, конечно, не тем, чем сейчас, в “эпоху Овчинникова”. Боровск привлекал своей живой красотой, своей подлинностью, своим духовным теплом и простым величием. Поражало, что город живет современной жизнью, но при этом хранит облик прошлого. Привлекательность же нового, “расписанного” Овчинниковым Боровска – это мертвая привлекательность аттракциона, “Дисней-Лэнда”, города-комикса. Жить в таком городе-призраке нельзя. Можно только работать – в туристическом бизнесе. Дело, конечно, доходное, но ведь думая только о доходах, не выжить. Старые боровские купцы, в свое время отказавшиеся от железной дороги, это хорошо понимали. Дай Бог, чтобы поняли и современные хозяева географического , архитектурного, а также и медийного пространства… И не способствовали превращению удивительного русского города в коммерческую “инсталляцию”.
Почему бы трудолюбивому художнику В. Овчинникову не поехать в один из городов-новостроек и не украсить безликие панельные дома, глухие заборы и “слепые” котельные своими живописными “фресками”? Там бы они пришлись очень кстати. Пока же В. Овчинников, увы, уподобляется тому художнику, который, говоря словами Пушкина, “картину гения чернит”. “Картина гения” – это Боровск, уникальное произведение градостроительного искусства и памятник истории. Зачем же В. Овчинников обрекает свои произведения на судьбу, описанную в известном пушкинском стихотворении?
А.В. Аксенов
Москва
2006 г.
|
