|
|
Ошибка? Опечатка? "Мертвая" ссылка? Пожалуйста, выделите мышкой и нажмите Ctrl+Enter. Помогите сделать эту страницу лучше!
|
|
Борис Пастернак
Ветер (четыре отрывка о Блоке)
(отрывок первый)
Кому быть живым и хвалимым, Кто должен быть мертв и хулим,— Известно у нас подхалимам Влиятельным только одним.
Не знал бы никто, может статься, В почете ли Пушкин иль нет, Без докторских их диссертаций, На все проливающих свет.
Но Блок, слава Богу, иная, Иная, по счастью, статья. Он к нам не спускался с Синая, Нас не принимал в сыновья.
Прославленный не по програме И вечный вне школ и систем, Он не изготовлен руками И нам не навязан никем. (1956) ____
|
Белла Ахмадулина
Описание обеда
Я пред бумагой не робею и опишу одну из сред, когда меня позвал к обеду сосед-литературовед.
Он был настолько выше быта и так воспитан и умен, что обошла его обида былых и нынешних времен.
Он обещал мне, что наука, известная его уму, откроет мне, какая мука угодна сердцу моему.
С улыбкой грусти и привета открыла дверь в тепло и свет жена литературоведа, сама литературовед.
Пока с меня пальто снимала их просвещенная семья, ждала я знака и сигнала, чтобы понять, при чем здесь я.
Но, размышляя мимолетно, я поняла мою вину: что ж за обед без рифмоплета и мебели под старину?
Все так и было: стол накрытый дышал свечами, цвел паркет, и чужеземец именитый молчал, покуривая кент.
Литературой мы дышали, пока хозяин вел нас в зал и говорил о Мандельштаме, Цветаеву он также знал.
Он оценил их одаренность, и, некрасива, но умна, познанья тяжкую огромность делила с ним его жена.
Я думала: "Господь вседобрый! Прости мне разум, полный тьмы, вели, чтобы соблазн съедобный отвлек их мысли и умы.
Скажи им, что пора обедать, вели им хоть на час забыть о том, чем им так сладко ведать, о том, чем мне так страшно быть.
Придвинув спину к их камину, пока не пробил час поэм, за Мандельштама и Марину я отогреюсь и поем.
И, озирая мир кромешный, используй, боже, власть твою, чтоб нас простил их прах безгрешный за то, что нам не быть в раю".
В прощенье мне теплом собрата повеяло, и со двора вошла прекрасная собака, с душой, исполненной добра.
Затем мы занялись обедом. Я и хозяин пили ром, нет, я пила, он этим ведал, но все же разразился гром.
Он знал: коль ложь не бестолкова, она не осквернит уста, я знала: за лукавство слова наказывает немота.
Он, сокрушаясь бесполезно, стал разум мой учить уму, и я ответила любезно: "Потом, мой друг, когда умру,
вы мне успеете ответить. Но как же мне с собою быть? Ведь перед тем, как мною ведать, вам следует меня убить".
Мы помирились в воскресенье. - У нас обед. А что у вас? - А у меня стихотворенье. Оно написано как раз.
|
|
|